1519—2019. 500 лет. Из прошлого в будущее. 16 очерков о выдающихся мореплавателях, писателях, ученых и изобретателях. Сборник. - Владимир Залесский

Существуют достаточные основания к двум названиям первой в истории кругосветной экспедиции (основному – «экспедиция Магеллана» и дополнительному «экспедиция Магеллана – дель Кано») добавить третье, дополнительное, «экспедиция Магеллана – дель Кано – де Эспиносы».

Кроме того, есть основания принять дополнительную (факультативную, историко-детализирующую) датировку экспедиции – 1519—1527 (кроме основной датировки 1519—1522): учитывая год возвращения де Эспиносы и других членов кругосветной экспедиции в Испанию (1527 год).

Какие события происходили между 1522 годом (годом возвращения в Испанию дель Кано на «Виктории») и 1527 годом (годом возвращения де Эспиносы)?

«Создавшаяся ситуация заставила Испанию и Португалию вновь обсудить проблему раздела мира. Теперь уже надо было делить и земли Тихоокеанского бассейна. Представители испанского и португальского монархов встретились для переговоров в 1524 г. на границе своих государств в местечке Бадахос. Просто и быстро решить проблему раздела земного шара не удалось. Переговоры затянулись. Каждая из сторон стремилась добиться такой линии раздела, чтобы именно к ней отошли Молуккские острова. (…)

Не надеясь на благополучное завершение переговоров, Карл V пытался окончить затянувшийся спор, захватив Молуккские острова. 24 июля 1525 г. семь кораблей под командой Гарсия де Лоайсы (в состав экспедиции входил и Эль-Кано) вышли из Испании, направляясь к Молуккским островам. Плавание сложилось трагично. К Молуккским островам дошел лишь один корабль – «Санта-Мария-де-ла-Виктория». В пути погибли Лоайса и Эль-Кано. Треть команды корабля умерла от болезней.

(…)

После неудачных попыток захватить Молуккские острова Карл V, испытывая острую нужду в деньгах, согласился, получив от португальцев 350 тыс. дукатов, провести линию раздела в 17° к востоку от Молуккских островов. Это было зафиксировано в Сарагосском договоре в апреле 1529 г.» [Малаховский К. В.].

Экспедиция Магеллана – дель Кано – де Эспиносы привела в действие мощные мировые силы!

Кстати. Невольно возникает желание пошутить: вернись де Эспиноса в Испанию существенно раньше 1527 года, он имел бы шансы занять не почетную должность королевского инспектора кораблей, отправлявшихся в Индию, а почетную должность альгвасила флота в экспедиции Гарсия де Лоайсы.

Некоторое время Фрэнсис Дрейк, родившийся около 1540 года, мог быть современником де Эспиносы (если тот действительно работал в Севильском порту в 1550 году в шестидесятилетнем возрасте).

Юному Дрейку приходилось бывать в портах Нидерландов и Франции. Не располагая на момент написания данного очерка документально подтвержденными данными о дате смерти де Эспиносы, и придерживаясь логических моделей «Державин – Пушкин» и «Пульман – Эдисон», мы можем художественно домыслить случайную встречу Фрэнсиса Дрейка с Гонсало-Гомесом де Эспиносой, допустим, в Амстердамском порту, и слова опытного, успешного, величавого де Эспиносы, случайно сказанные в присутствии юного Фрэнсиса: «Чтобы стать успешным, нужно совершить кругосветное путешествие!»

«С помощью Хокинсов Эдмунд Дрейк устроился корабельным священником. Домом Фрэнсиса, как и родившихся за ним еще одиннадцати детей Эдмунда Дрейка, стал корабль. Читать и писать Фрэнсис научился у отца и, надо сказать, до конца жизни не был особенно силен ни в том, ни в другом. (…) Но оратором Фрэнсис стал прекрасным, о чем свидетельствовали впоследствии его коллеги по парламенту. По-видимому, Фрэнсису было не больше десяти лет, когда отец определил его юнгой на торговый корабль, совершавший рейсы во французские и нидерландские порты» [Малаховский К. В.].

«…Дрейк… внимательно изучал книгу о плавании Магеллана, с которой не расставался» [Малаховский К. В.].

3.5. Хуан Себастьян дель Кано (интеллектуальность, упрямство, непоколебимая победная твердость)

«Считается, что Хуан Себастьян принадлежал семье зажиточных рыбаков и моряков, имевших собственные дома и корабли (вариант перевода: лодки)» [«Juan Sebastian Elcano»].

В семье было девять братьев; Хуан Себастьян был первенцем. О некоторых братьях известны биографические данные. Один из них был священником. Несколько братьев были моряками, участвовали в экспедициях, причем один из этих братьев был пилотом (так испанцы и португальцы называли штурманов кораблей и лоцманов) [«Juan Sebastian Elcano»].

Возможно, по причине продажи иностранцу принадлежащего ему (дель Кано) корабля (что было запрещено законом, но стало вынужденным шагом из-за накопившихся долгов), дель Кано подвергся в Испании еще до отплытия экспедиции судебному преследованию. Можно предположить, что участие в экспедиции Магеллана было для дель Кано окололегальной возможностью освободиться от претензий со стороны закона.

Если одним кульминационным эпизодом экспедиции Магеллана была названа выше ситуация мятежа в апреле 1520 года, то другим кульминационным эпизодом может быть названа ситуация выбывания Магеллана из состава экспедиции в апреле 1521 года. Личный состав экспедиция не деморализуется, не разбегается. Не ощущается тенденции к криминализации. Коллектив, в общем, сплочен, подчиняется дисциплине, командирам. Команда смещает одного из зарвавшихся командиров, ставших во главе экспедиции после Магеллана. Соруководителями становятся дель Кано и де Эспиноса – представители королевской власти.

Корабль «Виктория», возглавляемый дель Кано, способен продолжать плавание без значительного ремонта. «Виктория» направляется к западу, через Индийский и Атлантический океаны, огибая Африку, в Испанию. Несмотря на значительные трудности, болезни, голод, в команде поддерживается дисциплина, сохраняется стойкость.

Антонио Пигафетта, рыцарь Родосского ордена, зачисленный в экспедицию в качестве резервиста, продолжает вести дневник.

Стефан Цвейг передает следующие слова дел Кано: «Мы решили лучше умереть, нежели предать себя в руки португальцев», – сможет он впоследствии гордо рапортовать императору» [Цвейг С.].

Упрямство дель Кано оказалось победной твердостью.

«Но еще судно не возвратилось на родину. Еще ветхая «Виктория», напрягая последние силы, тяжело кряхтя, медленно, устало тащится по морю. Из всех, кто отплыл на ней с Молуккских островов, на борту осталось только восемнадцать человек, вместо ста двадцати рук работают всего тридцать шесть, а крепкие кулаки были бы нынче к месту, ибо почти у самой цели судну вновь угрожает авария. Ветхие доски вышли из пазов, вода неустанно просачивается во все расширяющиеся щели. Сначала пытаются откачивать ее насосом, но этого недостаточно. Самым целесообразным было бы теперь выбросить за борт как лишний балласт хотя бы часть из семисот центнеров пряностей, тем самым уменьшив осадку, но дель Кано не хочет расточать достояние императора. День и ночь чередуются изнуренные моряки у двух насосов – это каторжный труд, а ведь надо еще и зарифлять паруса, и стоять у руля, и дежурить на марсе, и выполнять множество других повседневных работ. Люди изнемогают; подобно лунатикам, шатаясь из стороны в сторону, бредут к своим постам уже много ночей не знавшие сна матросы, «tanto debili quanto mai uomini furono» – «ослабевшие до такой степени, как никогда еще не ослабевали люди», – докладывает дель Кано императору. И несмотря на это, каждому из них приходится работать за двоих и за троих. Они работают из последних сил, уже изменяющих им, ибо все ближе, все ближе желанная цель.

(…)

Величайший мореходный подвиг всех времен завершился в день 6 сентября 1522 года.

(…)

На следующее утро другое судно буксирует победоносный корабль вверх по Гвадалквивиру до Севильи. Совершившая кругосветное плавание «Виктория» уже не в силах идти против течения. (…)

Наконец вдали блеснула Хиральда – белая колокольня – Севилья! Севилья! Уже видна гавань Жерновов, откуда они отплыли. «К бомбардам!» – приказывает дель Кано; это последняя команда в этом плавании. И уже грохочут над рекой орудийные залпы» [Цвейг С.].

«Всеобщим было восхищение великой победой человеческого духа в этом плавании. Даже снарядившие экспедицию купцы-предприниматели, Casa de la Contratacion и Христофор де Аро имеют все основания быть довольными. Они уже собирались списать в убыток восемь миллионов мараведисов, потраченных на снаряжение пяти судов, когда внезапно возвратившееся судно не только сразу окупило все расходы, но и принесло нежданный барыш. Продажа пятисот двадцати квинталов (около двадцати шести тонн) пряностей, доставленных „Викторией“ с Молуккских островов, дает за покрытием всех расходов еще около пятисот золотых дукатов чистой прибыли; груз одного-единственного корабля полностью возместил утрату четырех остальных – правда, при этом подсчете ценность двухсот с лишним человеческих жизней признана равной нулю» [Цвейг С.].